Слободан Милошевич - навеки Президент Югославии

Гаагский трибунал - машина международных политических преследований

 

Главная

Новости

Он был героем...Биография
Выступления Фото

Венец памяти
Статьи
Акции
Искусство

Общение

Гостевая
Форум
Ссылки

Слободан Милошевич - навеки Президент Югославии

 

Rambler's Top100

 

 

 

 

 


Часть 1.

Даже люди, дружественно относящиеся к международному трибуналу по военным преступлениям, вынуждены признать, что «Трибунал по военным преступлениям судит политических деятелей».

Вместе с возникновением международного трибунала по военным преступлениям на мировую арену тихо и незаметно, но от этого не менее явно прокралось понятие «политзаключённый». Об этом все молчат, словно сговорившись, ибо порождение политических преследований и, как следствие, политзаключённых – это позор не только для властей предержащих, но и для общества тех государств, которые организовали Гаагский трибунал, являющийся не чем иным, как орудием современных международных политических преследований.

Политические преследования (море невинных страданий, слёз и даже крови) - жуткая вещь даже в контексте внутригосударственном, когда эти преследования проводятся властями внутри страны. Переходя на международный уровень, это явление становится просто чудовищным. Издавна существовавшее пагубное и разрушительное стремление «подстричь всех под одну политическую или идеологическую гребёнку» и воткнуть кляп в рот несогласным, а то и просто снести им голову, выползло, точно чудовищный дракон, на международную арену. Этот огнедышащий дракон обрёл вид международных политических преследований, то есть гонений одной геополитической силы против другой, попросту говоря, преследований и демонизации одним народом (или группой народов) другого народа.

Сербы – узники Гаагского трибунала стали жертвой немилосердных политических преследований лишь потому, что они встали на пути НАТО, разгромившего Югославию и пытавшегося после этого поработить и разгромить их Родину Сербию. Герои, мужественно защищавшие родную землю от агрессоров, были лицемерно объявлены «военными преступниками», а на самом деле под видом этого подверглись жесточайшему политическому преследованию, являющемуся продолжением всё той же агрессии НАТО против Сербии и против сербов и в их лице, посмею добавить, и против всего славянства. Расправа над славянскими узниками Гаагского трибунала происходит в интересах натовских заправил и обладает всеми характерными чертами политического преследования, а черты эти заключаются в заказной псевдо - юстиции, которая является чисто репрессивной с полным отсутствием даже попытки поиска какой-то истины.

Известно, что заказная псевдо - юстиция умеет только карать, она базируется не на праве, а зависит от воли властей и всегда торопится выполнить политический заказ. При заказной псевдо - юстиции судебная система становится репрессивной, а суды переходят в инквизиционное состояние. Излюбленной жалобой Воислава Шешеля является обращение к судьям: «Мне доставляет огромные страдания один ваш только вид. Вы мне напоминаете инквизиторов».

Такое явление, как международное политическое преследование - вещь чрезвычайно опасная. Известно, что политические преследования, раз начавшись, имеют склонность разрастаться, захватывая всё новые и новые жертвы, провоцируя всё мучительнейшие страдания и проливая всё большие и большие потоки невинной крови и слёз. Они – как огромный маховик, который, будучи раз пущенным, не в силах уже остановиться, а, напротив, лишь вертится всё сильнее и сильнее, сметая всё, что попадается ему на пути. В этой-то особенности и состоит вся чудовищность международных политических преследований, где один народ или группа народов преследует другой народ или группу народов.

Весь мир вокруг нас подчиняется определённым физическим законам, которые действуют в любых областях человеческой деятельности. Есть великолепный закон Лё Шательё, по которому чем большее давление оказывается на некую субстанцию, тем сильнее эта субстанция сопротивляется оказываемому на неё давлению. В вопросе политических преследований закон Лё Шательё сбывается буквально, то есть сопротивление и обратное воздействие оказывается именно той силе, которая производит давление. В силу этого политическое преследование пожирает своих организаторов (в истории много тому примеров). Как говорил один политзаключённый другому: «Весьма приятно сажать других, но весьма неприятно, я думаю, садиться самому. Утешайтесь тем, что и следователь этот когда-нибудь сядет. Непременно». Где у геополитической группы, (то есть НАТО) организовавшей это международное политическое преследование, гарантия, что оно никогда не выскользнет у них из рук? Никакой гарантии, что именно они будут править бал вечно, нет, и не может быть.

Даже сами сторонники международного трибунала по военным преступлениям вынуждены, скрепя сердце, признать это бесспорный факт. «Вместо того, чтобы способствовать примирению, трибуналы по военным преступлениям всегда и неизменно демонизируют отдельных личностей, а иногда и целые группы людей, сея ещё большую вражду между конфликтующими сторонами, - говорят они и добавляют, - Трибуналы по военным преступлениям обладают способностью приводить лишь к эскалации конфликта.»

Необходимо также отметить исключительное и из ряда вон выходящее лицемерие и ханжество создателей трибуналов по военным преступлениям, якобы защищающих права человека. Ибо те же самые люди, которые во имя «защиты прав человека» ныне организуют эти трибуналы, являющиеся на самом деле орудиями политических преследований, ранее самыми вескими и наиболее разгромными словами осуждали и клеймили политические преследования в отдельных странах, являвшихся их политическими противниками. Как они тогда демонизировали самый факт существования политических преследований, как показно-непримиримо они боролись с этим злом! Но когда возникла у них самих потребность устроить такие преследования, они забыли свою борьбу, они запамятовали свои собственные напыщенные слова о зле политических преследований и сами они создали инструменты политического преследования - трибуналы по военным преступлениям - во имя... защиты тех же самых прав человека! Это - совершенно исключительное, отвратительное лицемерие и ханжество! Они боролись с политическими преследованиями, защищая права человека, и затем они же сами организовали политические преследования в форме трибуналов по военным преступлениям, якобы защищая те же самые права человека. Так где же теперь при таком подходе найти истинную защиту прав человека?! Кто защитит права человека от защитников прав человека?!

Часть 2.

Утверждение, что Гаагский трибунал является не чем иным, как орудием современных международных политических преследований необходимо подкрепить целым рядом веских доказательств.

Ни один суд в мире не принимает для себя свои собственные правила. Гаагский же трибунал сам принял для себя правила процедуры и доказательств и меняет их, когда и как ему заблагорассудится и без какого-либо контроля извне. Репрессивная псевдо – юстиция всегда отличалась тем, что для проведения политических показательных процессов устанавливались совершенно произвольные, выгодные только лишь для обвинения правила рассмотрения дел. По поводу этого вопиющего произвола Слободан Милошевич очень метко отметил: «Господин Мей, вы можете принять решение, что сегодня понедельник». Полный произвол, характерный для политических показательных процессов, демонстрирует серия реплик судьи Мея Слободану Милошевичу:

- «Свидетель сказал, что все знали, и это должно было включать вас. А теперь это мы будем решать, знали вы или нет».

- «Всё очень просто: если вы не будете задавать вопросы, которые мы вам разрешили задавать, то мы вам не разрешим вообще задавать вопросы».

- «Я уже принял решение. Вопросы, касающиеся НАТО, не относятся к делу».

- «Мы не позволяем вам спрашивать генерала о чём угодно. Вы ограничены в своих вопросах только тем, о чём генерал дал свои показания».

Слободан Милошевич: «Я не понимаю, господин Мей, о чём же вы разрешаете мне его спрашивать. Вы не разрешаете задавать ни один вопрос. Верно ли, что вы не разрешаете мне задавать ни одного вопроса по этому поводу?»

Судья Мей: «Да, это верно».

Однако Гаагский трибунал произвольно меняет не только процедуру рассмотрения дел, он ещё и назначает наказания, как ему заблагорассудится. Трибунал может назначать любые наказания, которые ему захочется. Это грубейшее нарушение принципа законности наказания, ведь любое наказание должно быть чётко закреплено в законе.

Гаагский трибунал как орудие политических преследований заведомо не предполагает оправдание обвиняемых, даже если всё обвинение разваливается на глазах. В репрессивной псевдо – юстиции заказчики этой расправы никогда не признают невиновного человека невиновным и никогда не оправдают его. Здесь действует презумпция виновности. Даже более того, в политических преследованиях главенствует формула: «раз арестован, значит, уже заранее заведомо осуждён и обречён». Человек, арестованный Гаагским трибуналом, уже осуждён в силу самого своего ареста. Для него открыты лишь ворота одного направления, и это – ворота в тюрьму или же в могилу. Если же человека невозможно осудить и отправить в тюрьму (например, обвинение против него полностью развалилось), то такой человек по понятиям Гаагского трибунала, как и любой машины политических репрессий, должен просто перестать существовать в природе, сгинуть. За примерами ходить далеко не надо: именно по этой схеме Гаагский трибунал убил Слободана Милошевича. Аналогично трибунал уничтожил и Славку Докмановича, процесс против которого должен был закончиться оправданием.

Репрессивная псевдо – юстиция политических преследований очень любит основывать приговоры на бездоказательных «материалах» и «фактах», непонятно откуда взявшихся и не рассматривающихся в судебном заседании. Гаагский трибунал разработал для себя целую систему так называемых «установленных» фактов. На одном из процессов прокуратура предложила суду в качестве таких «установленных» и «истинных» список из 270 фактов. Откуда же взялись эти так называемые «истинные» факты, если даже сами сторонники Гаагского трибунала вынуждены признать, что: «В трибунале по военным преступлениям мы видим недостаточные показания, неясные доказательства обвинения, неуверенных свидетелей обвинения, а также полную невозможность непосредственно связать преступления с якобы совершившими их людьми».

Заказная псевдо – юстиция всегда очень боится тех ею преследуемых, кто способен грамотно и активно себя защищать. Во всех показательных политических процессах репрессивная псевдо – юстиция пытается замолчать и утаить их явно заказную политическую сущность, а грамотная позиция защищающегося всегда приводит к громкому раскрытию политической подоплёки процесса и к раскрытию неприятной для обвинителей истины. Для противодействия этому у машины политических репрессий имеется масса различных способов: это прежде всего запрет обвиняемому защищать самого себя, это стремление проводить слушание дела в отсутствие обвиняемого, то есть заочно, постоянная попытка мешать обвиняемому высказываться, задавать вопросы свидетелям, то есть участвовать в процессе. Гаагский трибунал, представляя собой классический пример репрессивной машины политических преследований и заказной псевдо – юстиции не только очень активно, но просто агрессивно пытается помешать обвиняемым защищать себя и даже просто высказывать свои мнения. Слободану Милошевичу вопреки его воле и при нарушении всех возможных юридических норм трибунал насильно навязывал адвокатский совет, являвшийся по сути той же прокуратурой, только в несколько другой форме. Воиславу Шешелю трибунал также насильно навязывал адвокатский совет, на что Шешель ответил голодовкой, едва не стоившей ему жизни. Очень наглядной иллюстрацией вышесказанному являются стенограммы заседаний на процессе против Слободана Милошевича. Концентрация запретительных возгласов и грубых прерываний, исходящих от председательствующего судьи, во многих стенограммах является просто зашкаливающей за все возможные пределы.

Заседание 2 сентября 2004 года:

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон, я вам вчера уже говорил, что я верил и продолжаю верить, что навязывание адвокатского совета прямо нарушает мои основные права. Пожалуйста, дайте мне ответ на такое моё убеждение. Я прошу дать мне ответ, чтобы я мог хотя бы понять вашу позицию, каким образом вы собираетесь лишить меня моего основного права.

Судья Робинзон: Я вас прерываю, господин Милошевич. Я не буду это слушать. Палата не будет это слушать. Мы уже рассмотрели вопрос. Мы уже прошли через это обсуждение, эти дебаты. Если вы хотите оспаривать решение Палаты, вам открыто множество путей это сделать, но вопрос не будет вновь обсуждаться теперь. Я категорически не буду слушать вас по этому вопросу.

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон.

Судья Робинзон: Я уже сказал вам, что я не буду слушать вас по этому вопросу. Если вы хотите оспорить решение Палаты, у вас множество путей это сделать. Но мы категорически не вернёмся к обсуждению. Мы приступим теперь к следующей фазе.

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон, в таком случае я желаю, чтобы Апелляционная Палата рассмотрела это ваше решение, являющееся незаконным, нарушающее международное право, нарушающее любую конвенцию по правам человека. В тот момент, когда я должен был начать использовать моё право на самозащиту, вы решили лишить меня этого права. Я считаю, что это скандал. Вы не можете отказать мне в праве защищать себя.

Судья Робинзон: Я вас останавливаю.

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон, основной минимум прав, которым обладает обвиняемый согласно Римскому Статуту, а также согласно вашему Статуту, предполагает, что обвиняемый имеет право защищать себя. В течение этих двух полных лет было вскрыто много манипуляций и лжи, и теперь, когда пришла очередь сказать правду, вы лишаете меня этого права.

Судья Робинзон: Я прервал вас, господин Милошевич. Я категорически не буду слушать вас по вопросу навязывания адвокатского совета, который уже рассматривался.

Заседание 7 сентября 2004 года

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон, Я желаю заявить, что вы отняли у меня моё право на защиту и вложили его в руки мистера Кэя, который не представляет меня. Он представляет вас.

Судья Робинзон: Господин Милошевич, мы не будем вновь обсуждать вопросы, которые мы уже рассмотрели. Я этого не позволю. Если вы хотите сказать что-либо иное, то говорите, но я не желаю слушать один и тот же надоевший припев.

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон, Защита, осуществляемая через навязанного адвоката – это не что иное, как юридическая фикция. Я настаиваю на том, чтобы вы вернули мне моё право на Защиту.

Судья Робинзон: Я вас прерываю.

Слободан Милошевич: Мистер Робинзон.

Судья Робинзон: Я больше не слушаю вас по этому вопросу.

Когда Слободан Милошевич сумел вернуть себе право защищать самого себя, деятели Гаагского трибунала стали пользоваться любым недомоганием Слободана Милошевича, чтобы продолжать заседания в его отсутствие, вынуждая свидетелей защиты продолжать давать показания. Когда Коста Булатович, один из свидетелей защиты, наотрез отказался отвечать на вопросы в отсутствие Слободана Милошевича, прокуратура трибунала возбудила против него дело, его судили и, невзирая на протесты защиты, приговорили к шести месяцам тюремного заключения. Заказная псевдо - юстиция умеет только карать, она базируется не на праве, а зависит от воли властей и всегда торопится выполнить политический заказ.

Являясь репрессивной машиной политических преследований, Гаагский трибунал изобрёл и ещё один изощрённый и абсолютно беззаконный подвид псевдо – юстиции, который можно было бы назвать «обобщающей псевдо – юстицией». Суть её состоит в том, что она распространяет ответственность за якобы содеянное одним лицом на других лиц, не имеющих, да и не могших иметь к данному деянию никакого отношения. По понятию этой обобщающей псевдо – юстиции президент оказывается ответственным абсолютно за всё, что делали какие-то отдельные граждане его страны, именно в силу того, что он президент. По такой дикой трактовке, сложившейся в Гаагском трибунале, сам пост президента оказывается уголовно наказуемым деянием, так как в любой стране обязательно что-то время от времени происходит. Юридически такая обобщающая псевдо – юстиция является не только вопиющим беззаконием, но и маразмом. Пример такого обобщающего подхода прекрасно демонстрирует судья Мей в своей реплике Слободану Милошевичу: «Свидетель сказал, что все знали, и это должно было включать вас. А теперь это мы будем решать, знали вы или нет». По сути в Гаагском трибунале в полном действии находится реализация классического лозунга политических преследований: «Было бы желание кого-то осудить, а статья – найдётся, и дело сфабрикуем».

Репрессивно – карательная система заказной псевдо – юстиции всегда использовала различные насильственные методы воздействия на обвиняемых. Это включало в себя не только прямые физические методы воздействия (такие, как, например, избиения), но и более изощрённые физические и, в особенности, психологические методы воздействия. Изучив деятельность Гаагского трибунала, можно с уверенностью утверждать, что он хорошо знаком с такой системой и применяет её в своей практике. Так например, к Слободану Милошевичу была применена тактика взятия измором. Сперва судьи и прокуратура увеличили на несколько часов длительность судебных заседаний. Когда сами они не смогли выдержать такого напряжения, тактика взятия измором стала применяться в ещё более изощрённом виде – Слободана Милошевича после заседания заставляли в ожидании отправки в тюрьму находиться в здании суда ещё дополнительных два – три часа, лишая тем самым его прогулки, отдыха и времени на подготовку к следующему заседанию. В марте 2002 года Слободан Милошевич заявил по этому поводу судье Мею протест: «Сегодня вы опять продлили заседание на три часа. Мы уже обсуждали это не раз. Это означает, что вы опять лишили меня глотка свежего воздуха, на который я имею право, и я рассматриваю это как жестокое обращение с обвиняемым. Кстати, вчера всю ночь и до момента, когда я покинул тюрьму, аппаратура вентиляции воздуха была сломана. Так что попытайтесь осознать, какой уровень жестокого обращения со мной вы себе позволяете». Но и этого трибуналу показалось мало. Документы, по предстоящим показаниям свидетеля Слободану Милошевичу передавали в ночь перед показаниями этого свидетеля. Расчет трибунала состоял в том, чтобы не дать Слободану Милошевичу выспаться, потому что документы часто имели объём нескольких тысяч страниц. Для усугубления положения прокуратура трибунала стала внезапно менять назначенных свидетелей, прерывать их показания на несколько дней, недель и даже месяцев. Трудно поверить, что однажды Слободана Милошевича доставили на судебное заседание с давлением 240 на 125!!! Несмотря на стремительно прогрессирующую тяжёлую болезнь сердца, трибунал отказывал Слободану Милошевичу в оказании специализированной кардиологической помощи и сознательно вёл дело к ещё большему ухудшению состояния его здоровья. Разве это не является насильственным методом воздействия на заключённого?!

Самым действенным способом получения от обвиняемого нужных показаний всегда являлось подписание протоколов под пыткой. Однако в конце 20 – начале 21 века применять прямые физические методы воздействия стало как-то не очень сподручно, и тогда у Гаагского трибунала появился другой изощрённый опосредованный метод получения от обвиняемого нужных прокуратуре показаний. Сущность этого явления в том, что обвиняемый признаёт свою вину по одному из пунктов предъявленного обвинения, взамен чего прокуратура обещает смягчить приговор и затребовать небольшой срок тюремного заключения. При этом обвиняемый подписывает документ о «сотрудничестве» с прокуратурой и должен выполнять все её требования, главным из которых является дача показаний против других обвиняемых. Важно отметить, что в случае подписания такого документа даже не проводится судебный процесс. Сломленный обвиняемый признаёт все факты, как они указаны прокуратурой, как «истинные». Таким образом, метод торговли признанием вины позволяет получать от обвиняемого путём посулов и обещаний, на практике почти никогда потом не выполняющихся, нужные для прокуратуры показания. Юридически ценность показаний и признания вины, полученных таким образом, полностью равна нулю. Такие «показания» и такое «признание обвиняемым себя виновным» юридически недействительны и должны быть попросту отброшены, как не имеющие никакой значимости. Можно добавить, что основная сущность метода пыток и устрашения и этого метода посулов и обещаний смягчения приговора ничем не отличается, ибо даёт один и тот же результат, различается только сам метод давления и воздействия на обвиняемого.

У машины политических преследований имеются определённые, хорошо отработанные с течением времени методы действия. Одним из них является похищение объекта будущих преследований, причём очень часто этот объект является лицом невиновным. Похитив Слободана Милошевича, Гаагский трибунал тем самым подтвердил, что и он относится к разряду инструментов политических преследований.

Даже сами сторонники Гаагского трибунала вынуждены признать, что: «Обвиняемые в военных преступлениях, как правило, все принадлежат к одной и той же национальности. И внутри этой национальности формируется и растёт убеждение, что трибунал по военным преступлениям является не чем иным, как судом против их национальности». Хотелось бы поправить: не «судом против их национальности», ибо происходящее – не суд, а «политическими преследованиями их национальности». Так точнее и честнее выразить то, что на самом деле совершается. А также хочется отметить, что не «растёт убеждение», а что на самом деле все преследования сконцентрировано направлены против одной определённой национальности, в данном случае – против сербов. Таким образом происходит демонизация одной национальности в политических целях.

 Margita Kostolanska

http://blogs.mail.ru/inbox/kostolanska.m/

Главная         Биография         Статьи            Акции           Искусство           Форум         Гостевая        Ссылки            

 

Сайт создан в системе uCoz